Оксана Головина - Сердце зверя [СИ]

— Если я попрошу тебя честно сказать, почему ты приняла это безумное решение, ты ответишь?

Виктория, опершись о дверной косяк, задумчиво жевала нижнюю губу. Ее хмурое выражение лица как-то не вязалось с прекрасно уложенными косами. Она была почти похожа на нормальную женщину.

— Я просто побуду рядом и уйду. Не собираюсь задерживаться. Это все глупые правила! Меня почему-то бесит одна мысль, что этот глупый капитан отправиться туда с…

Она прервалась, беспомощно махнув рукой. Зои тихо выдохнула. Ей казалось, что силы покидают ее в этот час. Она действительно проиграла. Знала бы сразу, не начинала этот бессмысленный разговор.

— Значит, ты пригласишь Видаля.

— Звучит как-то не очень…

— Но это факт. Его обаяние нельзя отрицать, понимаю тебя. Но ты сейчас не в том состоянии, чтобы заводить романы, Вик.

— Ты сейчас издеваешься надо мной? Я не собираюсь ничего заводить! — она смотрела на подругу как на ненормальную. И видела такой же ответный взгляд.

— Ты думаешь, когда-нибудь я изменюсь?

Зои открыла, было, рот, порываясь что-то ответить, но вновь села на свой стул, бессильно подняв и опустив на колени руки.

— Они не уменьшаются, подруга. Они не становятся легче, или безопасней для окружающих. Однажды, после очередного приступа, кому-нибудь придется нажать на курок, и остановить меня…

— Твои слова, они…

— Я знаю, я чувствую, Зои. Чувствую, что именно так я и закончу. Но завтра я хочу сделать это. Пока могу. Пока мое время не вышло.

Она говорила так горячо, так серьезно, что Зои так и сидела с открытым ртом. Она так спокойно рассуждала, что подруге захотелось кинуть в нее что-нибудь увесистое. Только бы она перестала.

— Замолчи! Я не желаю это слушать! Я дам тебе чертово платье!

— Отлично! — она подхватилась, словно и не рассуждала только что о конце собственной жизни.

— Выбери подходящее, какое сама сочтешь таковым. А мне нужно решить один вопрос…

— Какой? Куда ты собралась? — Зои поднялась, тяжело ступая за нею. Нога разнылась, видимо погода менялась.

— Скажу ему… — Виктория обернулась у самых дверей лаборатории. Глаза ее, огромные, были напуганы. Впервые Зои видела их такими.

— А если он не согласиться?..

— Значит он действительно идиот, дорогуша!

Виктория кивнула, вряд ли расслышав слова подруги, и окончательно погрузившись в свои тяжкие думы, тихо потопала к Аллее.

Едва дождавшись, пока подруга покинет ее, Зои кинулась к столу, активируя коммуникатор. Только экран загорелся, она, едва сдерживаясь, заговорила:

— Решили на этот раз подойти творчески? Использовали семью Видалей? Что вы задумали?

Спокойный голос, раздававшийся из коммуникатора, раздражал и выводил из себя. Она яростно швырнула его на пол.

— Где ты есть? Я не вижу и не слышу тебя вторые сутки! — Левин, широко шагая по темному коридору, возмущенно отчитывал пропавшего напарника.

Доедая скудный завтрак, он устало стал подниматься на второй этаж.

— Не ври! Я в Академии, и тебя здесь нет. Да, попалась! Ты забыла, что теперь у тебя есть обязательства перед ВСБ? Почему так шумно? Ты в центре? Твой отчет должен был быть готов еще вчера!..

Зои выскочила перед ним так резво, что Левин поперхнулся зачерствевшей булкой, отнятой у вечно голодного Ника. Девушка перегородила ему проход.

— Ты выглядишь очень воинственно… — он просипел, откашливаясь и стуча себя в грудь кулаком. Проклятые крошки раздирали горло.

— Извини дорогуша. Ничего личного, только голый расчет.

Она засунула ему в нагрудный карман формы, блестящий позолотой конверт, с приглашением.

— Там будут все более-менее стоящие умы наших городов, и мне кровь с носа должно там быть!

— Я не…

— Ты же понимаешь, кровь из чьего носа, я имею в виду, Левин? — она угрожающе приблизилась к нему вплотную.

— Ты идешь со мной и точка!

— Куда?! — он, недоумевая, глядел то на медика, то на торчащий из кармана конверт.

— Завтра день Единения, Левин! Как можно такого не знать?! Ты же офицер!

— Я отвечаю за работу патруля, Розевски. Мне нет дела до мероприятий горожан. Меня не будет на этом празднике кошельков. Завтра единственный за последние три месяца выходной!

Он видел, как сузились ее глаза.

— Потом я выезжаю на дежурство…

Она предупреждающе сложила руки на груди.

— Ты же знаешь, что у меня найдется много способов убедить тебя, лейтенант.

Конечно, он знал. Но попробовать стоило.

— То, что я приду с тобой, не означает, что я буду ходить под ручку, пока ты будешь выискивать своих умников.

— Хороший мальчик, — она потрепала его по щеке, вызывая острое желание сделать больно, но Левин сдержался, понимая, скольким был обязан. Немного позора и тесный галстук в обмен на безопасность его напарника, это жалкая плата.

Городской коммуникатор еще никогда не вызывал у нее такой паники. Она уже битый час ходила вокруг него кругами, то приближаясь, то одергивая руку, словно боясь обжечься.

— Да что такое, в самом деле?!

Она закинула потертый рюкзак на пыльный асфальт, уже разогретый ярким солнцем. Голову припекало, а еще даже не полдень. Она глянула в чистое небо. Жара… воздух плавился перед глазами, смешиваясь с душным запахом перенаселенного города и бесчисленного транспорта.

— Да здесь просто дышать нечем! — она скинула и куртку, кинув ее на ранее брошенные вещи.

Так немного полегчало. Ветерок хоть и слишком теплый, все же обдувал ее разгоряченное тело.

— К черту!.. — ее рука, вспотев от волнения, набрала нужные цифры. Панель загоралась, выдавая режим ожидания, и она впервые в жизни ощутила дрожь в коленках. Что же это?..

Виктория к своему растущему ужасу увидела, что вызов подтвержден. Шум города и весь остальной мир словно отодвинулся на задний план, больше не существуя для нее.

Он был полностью одет в этот раз (как и она, к ее облегчению), и видимо она застала его на пороге. Хавьер быстро опустил поля своей шляпы, поправляя и без того идеально сидящий галстук. Но она успела заметить, что он с синяками под глазами, похож на привидение. Он до сих пор не пришел в себя!

Хавьер же, придвинувшись ближе к экрану, словно стараясь лучше ее разглядеть, беспокойно поинтересовался:

— Почему вы до сих пор не переоделись? И почему не были дома? Любите заставлять людей беспокоиться о вас, сеньорита?

— Ты дурак…

— Я могу это оспорить? — он мягко улыбнулся.

— Короче… — она не могла заставить себя произнести нужные слова. Проклятье! Виктория до хруста сдавила края уличного коммуникатора. Белая краска посыпалась на асфальт. Ее старые ботинки нервно отстукивали бессмысленный ритм, поднимая пыль с горячего асфальта.